Наши споры о том, какие стихи «хорошие», а какие «плохие», какие «нравятся» или «не нравятся» были бы легче, если бы и мы оперировали понятием «садж». Другими словами, у нас сложнее разделить «фундаментальную» и «прикладную» поэзию. У нас, в принципе, всё, что в рифму – уже Стихи, и разница – только в качестве написанного. Отсюда путаница.
Итак, «садж» сочиняется с какой-то целью. В таком стихотворении обычно есть соль, суть, максима. Первая строчка или последняя. Остальные, в принципе, вариативны, их можно написать так или этак.
Яркий случай «саджа» - гражданская лирика. Вот современный пример владения жанром:
…Сбегал за литром с первого гонорара,
Не приходя в себя, стал «каким-то кем-то»,
И под фанфары с запахом перегара
Вносит в культуру свою нетрезвую лепту.
Угрюмо твердит, что мы впереди Европы,
Что нету такого ни в Старом, ни в Новом Свете,
Что накопили изрядный духовный опыт,
Чтоб передать его этим… как его… детям.
Держит ответ, не помня, о чем спросили.
Будет банкет — все остальное не важно.
Долго твердит, что страшно трезветь в России…
А пропивать Россию уже не страшно?!
( Дмитрий Мурзин )
Афористичная концовка подготавливается предыдущими строфами. Их главная функция – подготовительная. Написать их можно было и по-другому, силы концовки это бы не изменило. Почти наверняка она-то и была сочинена первой, а потом автор ее «оформил». Таков образец качественнейшего «саджа».
Другое дело – «низм», «фундаментальная» поэзия. В ней должны быть равноважны для произведения ВСЕ строки. «Из песни слова не выкинешь». То есть «низм» - это такая вещь в себе, этакий результат эксперимента, который не состоялся бы, измени мы хоть на йоту хотя бы один параметр. Слова сплетаются и рождают многие смыслы в любой строке, причем автор о некоторых даже не догадывается или различает их постфактум. И написать стихотворение «низм» можно только одним способом, изменения его губят.
Раз уж мы затронули кемеровских поэтов, пример из Сергея Самойленко . Как-то в Кемерове готовили к публикации его подборку, где были такие строки:
Кто там — пень, или заяц, иль волк?
Крест с тобою, проваливай на хер
от греха, будь ты сам Святополк
в наизнанку холщовой рубахе.
Редактор – сам маститый поэт, но ханжа и пустосвят – заменил сомнительное слово. Вышло:
Крест с тобою, проваливай в страхе…
Таким образом, строчка оказалась убита, потому что скрытый ее смысл таков, что даже выражается внетекстуально. Я только недавно понял, что подсознательно вспоминаю эту строчку в таком виде:
Х с тобою, проваливай на Х…
Совершенная симметрия, высший пилотаж. Редактор этого не видел. А видел ли автор? Главное, что это есть. Это «низм».
Уточню, что я говорю о двух равнозначительных формах поэтической речи, а не пропагандирую «низм» как более приличествующую автору форму поэзии.
